По Ангаре на плоту от Кеуля до Мозговой - Бурундук

Павел Чувашев


                                         По Ангаре.

                                                               «Верят девушки в трудное счастье…
                                                                                     (почему нужно верить в трудное
                                                                                     счастье ?)
                                                                                     «На встречу утренней заре
                                                                                     По Ангаре…».
                                                                                     (это уже повеселее)

       5 августа 1988 г.
       Ан-2 оторвался от взлетной полосы  и взмыл в небо. Мы с Михалычем, развалившись поудобней на сиденьях, приготовились к дреме. Полет предстоял долгий. Особого, для нас с ним, ни  сам полет, ни  проплывающая внизу местность, интереса не представляли.  Налетались и насмотрелись.  Ребята же с разинутыми ртами глазели в иллюминаторы. На Ан-2 они впервые.
        С небольшой высоты, на которой летел самолет, хорошо просматривалось русло Ангары. Сквозь воду просвечивали желтые песчаные отмели островов. Белыми пенистыми полосами  и пятнами сверкали пороги и многочисленные шиверы.  Катера и баржи, как детские кораблики,  резали хвостами своих волн гладкую водную поверхность.
        Вот показалась перемычка Богучанской ГЭС. Совсем скоро перекроются шлюзы, и река выше по течению превратится в водохранилище. Затопит ангарскими водами многочисленные деревни и поселки. Электроэнергия ГЭС оживит  месторождение пуньских бокситов, открытое тридцать лет назад, и алюминиевые денежные реки многочисленными рукавами растекутся отсюда  в неизвестном направлении.  
      Самолет  забрал севернее, и картина внизу изменилась. Стала однообразной. Превратилась в бесконечный таежный ковер.
       Самолет потряхивало и бросало в воздушные ямы. Любопытство ребят потихоньку сходило на нет. Долгий полет и болтанка делали свое дело.
     - Сколько еще лететь?
     - Когда долетим?
     - Мне плохо.    
     Наконец, через два с половиной часа полета, засинела полоска Катанги. Самолет пошел на снижение. Где-то, в сотне километрах западнее, Катанга сливалась с Тэтэре и образовывала Подкаменную Тунгуску. Там, чуть севернее Ванавары, в 1908 году упал загадочный Тунгусский метеорит. Довелось мне три года назад с работой побывать в тех местах. Но ни вывала леса, ни тем более, чего-то связанного с самим метеоритом увидеть не удалось. Тайга за восемьдесят лет залечила нанесенные космическим скитальцем раны.  Как и во всех других местах, ярко зеленились пихты и лиственницы, на токах тетерева и глухари совершали свои брачные ритуалы, в реках на обманку неплохо ловился хариус и ленок.  Тайга жила своей обычной жизнью.  
     Резко тряхнуло. Самолет коснулся земли и, подпрыгивая, побежал по взлетно-посадочной полосе. Наступила непривычная тишина. В открытую дверь ворвался аромат хвойного леса. Мы на Угояне.    
    Третьяков Вячеслав Михайлович, начальник планово-экономического отдела нашей экспедиции и  мой хороший знакомый еще весной предложил проплыть на плоту по Ангаре от Усть-Илимска до Кежмы. Идея эта, видимо,  у него была давно, т.к. тут же стал показывать  рисунки с конструкцией плота. Я выразил свое согласие, и мы приступили к подготовке. Самым сложным в этой подготовке оказалось совмещение отпусков, т.к. я, как и Михалыч, занимался экономическими вопросами, был начальником проектно-сметной группы, а начальник экспедиции ни как не хотел оголять  экономическую службу.  В итоге сложилось так, как мы хотели. Начальник помурыжив  положенное время, что-то высказался по поводу наших меркантильных интересов, но заявления на отпуска подписал. Мы напряглись, слетали в Енисейск в объединение, и до срока защитили все экспедиционные проекты и отчеты. Отчитались перед руководством. В ответ вновь выслушали про меркантильные интересы и были отпущены на все четыре стороны.
     Решили взять с собой в путешествие и подрастающее поколение. Я сына Василия восьми лет и племянника Сергей – 13 лет. Михалыч сына Тимофея 11 лет.
     База сейсморазведочной партии Угоян. Несколько балков, техника, пилорама на левом берегу Катанги при слиянии с речкой Угоян. На базе человек пять. Остальные в отгулах и отпусках. Лето.
     Пока мы с Михалычем отбирали на складе продукты и  на пилораме доски для плота, ребята носились по мелкому речному галечнику.

Компенсировали утомительное сидение в самолете.  Когда же пришло время таскать доски и продукты на вертолетную площадку, обнаружилось, что  у всех без исключения устали руки, ноги и спина. А у Сереги еще и  шея.
   - Чего?
   Не смотря на «неимоверную их усталость» и высказывания, типа – «детский труд запрещен», через десять минут весь груз был на вертолетке.
   - Вот так-то!
   Убедившись, что все готово к последующему перелету, направились всем гамузом в столовую. Потом у костра, на кромке  берегового обрыва, сидели до самой темноты, любовались таежными красотами. Вспоминали с ребятами о прошлых лесных вылазках. Это касалось лишь Тимки с Васей. Т.к. их отцы, т.е мы с Михалычем, в вынужденном соответствии со своей профессией и личными пристрастиями, тянули сыновей за своей мечтой и в свободное от их учебы время таскали по таежным  рекам да дебрям.   Сережка в тайге был впервые в жизни. Многое в наших разговорах ему было не понятно, стал скучать и первым запросился спать.
    Небо вызвездило, и первый в этом году звездопад накрыл Землю.
    - Успел загадать желание? – спросил Вася Тимку.
    - А ты успел?
    - Я, да.
    - Какое? – Тимке было интересно, какое же желание успел загадать Вася.
    - Что бы быстрее приехать домой.
    - Ну, вы даете, - Михалыч встал, стрельнул пальцами окурок в темную воду Катанги, - пошли спать. А то еще до чего ни будь договоримся.

    6 августа 1988 г.
    Утро разбудило ярким солнцем, громким кряканьем уток с реки и треском эфира из радиостанции.
    - Мужики, через два часа за вами будет борт, - в наши заспанные лица пробурчала бородатая физиономия.
    - С добрым утром, Петрович. Спасибо.
    -  Купчик на столе. Вылезайте из люли и к столу, - старший по базе направился в столовую.

    - Фу, какой горький чай, - отхлебнув глоток, сморщился Тимка.
    - Много ты понимаешь, - швыркал и кряхтел от удовольствия Петрович, - Ленин вот, только такой чай и пил, -  поближе пододвинул ребятам алюминиевую миску с горячими  ландориками.
     - Правда, папа, что Ленин пил такой чай? – Тимка вопросительно посмотрел на отца.
     - Правда, правда. Петрович врать не будет. Он с Лениным во в каких отношения, - Михалыч крепко сжал кулак.
     Петрович поперхнулся.
     - Ну ты, Михалыч, даешь. Это ж когда было. С Лениным. Да я его в глаза не видел. А вот чай, когда он в Шушенском чалился, сказывали, такой и пил. Надежа то чай вообще не пила, вот ему  больше и доставалось.
     Ребята дружно зашвыркали. Через минуту Петрович заглянул в миску.
     - Вы где так успели проголодаться? До коренных добрались. Думал на день ландориков хватит.
     Ребятам многое из сказанного Петровичем было не понятно, и мне  постоянно приходилось  переводить.
     -  «До коренных» -  т.е. до коренных пород, по вашему до дна тарелки. Раньше Петрович шурфы бил, пардон копал. Выкапывал из ямы все, пока лопата не упиралась в твердые скальные коренные породы. Понятно? «Ландорики» – обыкновенные лепешки.  «Купчик» - крепкий чай. «Люля» - постель. «Надежда» - думаю, вы в курсе кто такая. В школе вас просвещали на этот счет. «Чалиться» - это уже по части Петровича. Да, Петрович ?
       - Как сказать, - Петрович с удовольствием затянулся «Беломориной».

       Пока ждали вертолет, ребята кидали спиннинг и вытащили небольшую щучку. Но вот послышался знакомый звук. Вертолет сделал круг и пошел на второй.
     - А вертолетчики-то канявые, - изрек с презрением Вася.
     - Почему?
     - Летать летают, а сесть не могут. Толи дело на Камо. Раз, и сели. А эти… - Вася сквозь зубы цвыркнул под ноги.
    Понятно – жизненный опыт. Есть с чем сравнивать. В восемь-то лет.
    Год назад, получив заявку на проведение сейсмокаротажа на одной из скважин, вылетели мы на реку Камо приток Подкаменной Тунгуски. У Васи были каникулы, и я впервые  взял его с собой. Действительно тогда вертолет без предварительного захода садился на каменную косу. Ведь запомнил. Конечно, в Васиных глазах эти были канявые. Откопал же откуда-то такое слово. От Сереги наверное. Тот еще кадр. Как ни как из города. Еще в аэропорту Богучан Серега меня удивил своей «подкованностью», когда, увидев командира самолета, спросил.
    - А это что за кенарь?
    - А этот кенарь, Сережа, будет рулить вон той железной птицей. На ней мы и полетим.  

    Вертолет благополучно приземлился. Мы загрузили свое барахло. И вновь внизу в сизой дымке поплыли бескрайние таежные просторы. Третьяков ушел в кабину пилотов выбирать место для посадки, а мы с ребятами стали резаться в «Дурака».  Вернулся Михалыч.
   - Все, показал. Высадимся на острове Сенном ниже Кеуля. Место для посадки, лучше не придумаешь.
   Показалась Ангара. Далеко к горизонту чуть проглядывался город Усть-Илимск. Вертолет «каняво» сделал три виража и коснулся колесами песчаной косы.
    Остров Сенной оказался небольшим. Невысокие заросли тальника в центре и песок по всему периметру. В дальнем  конце острова курья, заросшая кувшинками. В нее поставили сеть. К вечеру ребята, утомившись от дневных впечатлений, уселись у костра. А мы с Михалычем принялись за установку палаток. В дальнейшем эту обязанность полностью переложили на молодежь.

   7 августа 1988 г.
   Утро начали с проверки сети. В нее попался довольно крупный линь, несколько чебаков и ондатра.
    Весь день ушел на строительство плота. Сделали каркас, накачали  автомобильные камеры, установили подъемный киль (на случай мелководья), руль, мачту, подвязали парус, но поднимать парус не стали, оставили на завтрашнее торжественное отплытие. К вечеру плот был готов.
   Ребятня же целый день, за мелким отвлечением в помощи нам, загорала да каталась по реке вдоль берега на камерах и резиновой лодке. Пробовали купаться, но вода после Усть-Илимской ГЭС в Ангаре оказалась неимоверно холодной.
   Обратили внимание, что уровень воды в течение суток непрерывно изменялся. Все то же влияние близкой ГЭС. Вода здесь очень прозрачная.
   Радовало безлюдье. Ходовая часть реки находилась с противоположной стороны Сенного, и катера и лодки, лишь далекими отголосками шума своих моторов  изредка нарушали  тишину необитаемого острова.
    Только два Робинзона и трое Пятниц  своим присутствием на короткое время оживили его.   
  
     8 августа 1988 г.
     «Уходит бригантина от причала». Подъем паруса под «Гиб, гиб. Ура» ! И  белое полотнище начинает хлопать по ветру. Полоска воды все шире и шире разрастается  между берегом и судном бывалых (без скромности)  путешественников. Мощное течение своими цепкими объятиями подхватывает плот. До свидания, остров Сенной.  Здравствуй, красавица Ангара. А ты, Хан Токмак, позволь нам спокойно проплыть по ее водам, Не бросайся в нас камнями, как  ты когда-то бросался в свою дочь Ангару и в ее возлюбленного Енисея.  И по сему, заранее благодарствуем.
    Мы плывем. Мы радуемся этому. Плот добросовестно подчиняется парусу и рулю. Особая благодарность корабелам.
    Но радость наша была (как-то сразу) не долгой.

    Хан Токмак, не смотря на наши мольбы и принесенную в его честь жертву, выроненную в воду пачку сигарет «Союз-Аполлон» ,  оказался исключительно  подлянистым.   Сразу за Сенным ослабло течение, задул встречный ветер, и следующий  остров Ватагин мы вынуждены были  обтаскивать бечевой.

Менялись с Михалычем через каждые две минуты, т.к.  в воде дольше находиться было невозможно. Ноги до боли ломило ледяной  водой.  Над всем этим от души злорадствовал и угорал хан Токмак.   
    Утомившись  (как ни как,  возраст), но, показав, кто есть кто,  Токмак  все-таки проявил  к нам снисхождение, и за Ватагиным  предоставил все условия для приятного путешествия. Появилось течение, задул попутный ветер. Наконец-то можно и расслабиться. Серега издевался над младшими, я подстригал ногти, Михалыч читал журнальный вариант «Интердевочки». Все были заняты своим любимым делом. Одним словом,  наступила исключительно благодатная путешественная обстановка.
    Мы крутили рулем и парусом в разные стороны, учились управлять, и мало-помалу прочувствовали,  как плот реагирует на ветер и течение. Для нас было важно научиться смещать плот,  и где надо причаливать к берегу или уходить с опасного ходового фарватера.
     Михалыч  тренировался рулем, я парусом, ребята, развалившись на нагретом солнцем настиле, советовали, как  это правильнее  сделать.   
     Здоровенный остров Каменный.
      Для проверки своих навыков попытались причалить к берегу. К нашей радости  это  удалось. На берег выходили уже уверенной твердой походкой мореплавателей. Я вжился в роль и, поэтому,  характерно покачивался.  Юнгам дали команду заниматься костром и чаем, а мы , кэпы, стали  дискутировать по поводу предстоящих галсов и румбов. Что такое галсы ?  Вы не знаете, что такое галсы ? Значит нам с вами не по пути.  
   Не став уповать на благосклонность Токмака, вырубили шесты и продолжили увлекательнейшее путешествие. Именно, увлекательнейшее. Ну, посудите сами. Плот под парусом. Величавая Ангара. Солнце. Закаты и восходы. Красоты сибирской природы. Многочисленные  острова. Песчаные пляжи. Вода кристальной чистоты. Чайки, утки, гуси.   Впереди целых десять дней сплава.  И эти красоты достались нам. Через несколько лет все уйдет под воду ГЭС. И только мы сможем рассказывать потомкам, каких красот они лишились, и какие видели мы. Радовало  то, что  наши сыновья вместе с нами. А это – воспоминание на всю жизнь. И думаю, не совсем плохое.  
    В конце острова Каменный вновь причалили к берегу. На высоком яру покосы, а за ними  с десяток коров мирно щипали травку. Сережка не захотел с нами осматривать  остров и остался на плоту.  А мы, пройдя с километр, поднялись наверх. Вдалеке, за северной стороной острова широкое  русло Ангары. Здесь река жила. По ней спешили катера и  баржи. Везли  необходимые кому-то грузы.   Как хорошо, что нам спешить не куда. Насмотревшись от души просторами, стали возвращаться.
   Коровы все паслись там же. Но вот бык, не бык, а бычище, как каменное изваяние стоял возле плота.  А Серега, задрав ноги к небу, преспокойненько лежал на спальнике.  Над плотом вился дымок от сигареты. Воспользовавшись отсутствием взрослых, решил предаться взрослой жизни. Застигнутый врасплох, тут же выкинул окурок в воду. Но Серега Серегой, а как нам попасть на плот? Бычара напомнил о себе грозным рыком.
   - Надоел, гад, -  Серега встал и запустил в него палкой, - А вы, что так долго. Поплыли уж.       
    «Мы бы рады, да вот…». Это про себя.  А  вслух…  Мы ребята не робкого десятка … стали давать Сереге умные советы.
    - Возьми, Сереженька, кол или камень и отгони,  пожалуйста, быка подальше.
    После третьего камня в лоб бык отступил на два метра. Мы воспользовались этим  и по границе земля-вода бесстрашно просочились на плот. Бык спохватился, пришел в ярость, взревел и  стал метать из под копыт облака пыли. В налитых кровью глазах было написано, что ни одной коровы он нам не уступит.
    - Мычи, мычи. Мы тебя не боимся, не на тех напал -  отважно и быстро стали отталкивать плот от берега.
    Через небольшую протоку показался высокий остров Отико. Остров нам понравился своей красотой, и мы решили на нем заночевать.

    9 августа 1988 г.
    Проснулись утром и обнаружили в себе неудержимую тягу к археологии. Потому, что, судя по карте, здесь когда-то  была деревня Чернова. И, потому, что нам не терпелось найти что-нибудь этакое.  Ребята ни как не хотели просыпаться, но волшебное слово «Клад» моментально подняло их из  теплых спальников.
    Место деревни нашли без труда по провалам погребов. С лопатой наперевес направились к месту раскопок.
    - Стойте! – вдруг крикнул  Серега, - пока не поздно, надо договориться, как будем делить клад.
    - Да, - поддержали его Тимка с Васей.
    Мы с Михалычем оторопели. Как же так. Ведь упустили самое главное.
   Определившись с долями каждого, проследовали дальше. Правда Серега немного погруснел, т.к. по его мнению, его доля была несправедливо  и сильно занижена. Ведь он первым увидел место деревни.
   - Ты , Сергей, не прав. Тогда как поступить с долей Тимофея? Ведь он от самой речки нес лопату. Но, молчит.
   - А Вася вообще ни чего не несет, - Серега остался при своем мнении.
   Деревня нас встретила  зарослями крапивы, кое где из земли торчали гнилые бревна срубов.  Михалыч с Тимкой пошли в одну сторону, мы с Васей в другую, Серега самостоятельно в третью.  
   - Ну что, сын, где наше счастье, где наши сокровища?
   Вася внимательно огляделся и указал мне на чуть заметный проход под сводом провисшего перекрытия  погреба.
   - Там.
   Я с трудом протиснулся в проем и оказался в довольно большом пространстве сохранившегося подвала. Через небольшое отверстие в потолке  падали лучи солнца, и глаза довольно быстро привыкли к темноте.  Я огляделся.   Покосившиеся полки, окружавшие меня со всех сторон, буквально ломились сокровищами. Четыре разломанных глиняных горшка и небольшая кадушка, с упавшими вниз металлическими обручами. Деревянная треснувшая лопата и полуистлевшие валенки.
  - Ну как? – в отверстие вверху просунулась Васина голова.
  - Пляши, сын. Думаю, мы стали обеспеченными людьми. Но прошу тебя не загораживать отцу свет, т.к.  еще не все закрома мною исследованы.
  Вася встал. Лучики солнца вновь проникли во внутрь.
  Вдруг раздался жуткий треск.  Древнее перекрытие не выдержало нагрузки. С потолка посыпалась земля. Я бросился к выходу. И едва высунул голову на улицу, как погреб рухнул вниз, засыпав меня на половину.
   - Ты же сам сказал,  пляши. Ну, я и сплясал, - Вася стоял надо мной и сметал пыль с моего лица.
   Мы сидели с сыном на бугорке и с грустью смотрели на обвалившийся погреб. Эх.  Как близки мы были к богатству. Но, увы. Все было погребено под метровой толщей земли и бревен.
   - Не расстраивайся, пап. Не в этом счастье, - как мог успокаивал меня Вася.  
  Но на нашу удачу,  кое что мы все таки нашли. А именно, ржавый топор (сохранился до сих пор) кованой работы.
   Показались довольные Третьяковы.  Михалыч  в руке нес
дырявый жестяной ковш.  Чуть вдалеке Серега железякой крушил гнилую доску. Добывал из нее кованые гвозди.  
    В общем и в целом все остались довольны археологическими результатами.  
    Внезапно налетела черная туча, и  мощный ливень прервал наши  поиски. Под шум дождя, промокшие до нитки, мы отчалили от берега.
    Течение медленно тянуло плот вдоль острова. Выглянуло солнце. Наши одежда парили и потихоньку сохли. Все занимались своим любимым делом. Михалыч читал «Интердевочку» в журнальном варианте, я  аккуратно  подстригал на ногах ногти, Серега издевался над младшими.
    Пастбища в начале острова сменились густым хвойным лесом. В конце острова этот лес активно вырубался. По берегу сновали трактора и трелевочники. Весь этот участок реки, с ее богатейшими пойменными угодьями, каких больше нет нигде по всему течению Ангары, в ближайшие годы уйдет под воду.  Глядя на эти красоты становится грустно. Ни какими экономическими целесообразностями нельзя оправдать варварское отношение не только к природе, но в первую очередь к жившим здесь столетиями людям. Их лишь поставили в известность, что к такому-то сроку необходимо покинуть насиженные места. Куда? Предоставили список мест. И неважно нравятся они людям или нет. Вот срок, вот места. А деревни и поселки просто начали сжигать. А что, природа? Ее ни кто, ни когда и нигде не спрашивал.
   В лучах заходящего солнца остался позади благодатный остров Отико.
   Впереди небольшой островок Березовик. Примкнули к нему плот и встали на ночевку.

    10 августа 1988 г.
    Первая починка нашего судна. С верхнего ролика мачты слетел фал от паруса. Юнга Вася слазил наверх и поправил такелаж.   
     Первая довольно скучная половина дня скрасилась лишь беготней ребят за выводком утят. Утята ныряли и ни как не давались в руки нашим рекоплавателям. С тем и проплыли Березовик и следующий за ним остров Каменный (опять то же название). Михалыч дочитывал «Интердевочу», Серега издевался над младшими, я смотрел на свои подстриженные ногти и не знал чем себя занять.
      Остров Каменный так же подвержен интенсивным вырубкам.
      Михалыч отложил журнал, и мы стали рассуждать о правительственных машинах типа «Чайка» и о надежности бронированных на них стекол.  О чем же еще можно рассуждать на ангарских просторах.
      - Автоматной очередью их не пробьешь, - сказал Михалыч.
      - Да, - согласился я с ним.
      - Запросто пробьешь, - встрял в разговор Серега.
     - А ты бы не лез во взрослые разговоры, - урезонили мы его.
     Серега надул губы, и со словами: « От камня они разбиваются. Сам пробовал в Барнауле», - ушел в дальний край плота.
     Рассуждения на эту тему как-то потеряли весь смысл. Теоретические умозаключения в пух и прах разбились о  жизненную практику.
     Михалыч вернулся к «Интердевочке», а я свесившись с плота стал всматриваться в прозрачную ангарскую воду. В воде кроме отражения моего лица я ни чего не увидел. Перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Из-за присутствия вокруг Земли атмосферы, оно было голубым. К чему такие детали?

   Ребята занялись изготовлением лука и стрел. Т.к. опыт охоты на уток с голыми руками показал полную его неэффективность.

В конце Каменного остановились попить чай, а ночевать встали на острове Лиственичном.  
   На левом берегу Ангары светила своими огнями еще жилая деревня Ёдарма. На правом в устье реки Каты в сумраке распадка полностью сожженная деревня Ката.
   Огни Ёдармы живыми отблесками отражались в зеркальной поверхности реки.  А мы ведь почти отвыкли от близкой цивилизации.
   Первое официальное упоминание об этой дерене датировано 1723 годом. Был тогда в Ёдарме всего один двор пашенного крестьянина по фамилии Зарубин.
   Этой ночью решили заняться лучевкой. Широкий песчаный пляж, прозрачная вода, наличие остроги и фонарика позволяли нам это осуществить. Бродили долго, но кроме неведомой нами рыбки заколоть ни чего не удалось.  Рыбка с большой головой и маленьким хвостом. Раньше мы таких не видели.
   - Думаю, что это Cottus gobiol, - произнес Серега.
   - Ты прав, Сергей Анатольевич, -  поглядев на рыбку, подтвердил Вася, - или бычок-подкаменщик. Водится в озере Байкал и в верховьях Ангары, достигает половой зрелости в…  

   В будущем встречали эту рыбку в среднем течении Ангары в районе Богучан.

  11 августа 1988 г.
  В каких красивейших местах жили люди. Высокие острова с богатейшими пастбищами. Бескрайние пойменные просторы. Расстояние между коренными берегами здесь не меньше четырех километров. В многочисленных протоках стаи уток. М-да. И все это уйдет под воду, кроме уток, конечно.  Как назовут водохранилище, Богучанским или Кодинским ? Какое это имеет значение.
  По пути своего следования не обошли своим археологическим вниманием остров Сосновик - место бывшей деревни Савина и остров Петухов - место бывшей  деревни Привалихи.  Когда-то давно здесь кипела жизнь.
  Привязав к плоту, закинули сплавную сеть. И напротив Петухова к всеобщей радости выловили хариуса.
   Вот и еще один остров. Разделен от Петухова небольшой протокой.  Не обозначен на лоции. Скорее всего, образовался после 1973 года. (Наша лоция выпуска 1973-го).  Нанесли его на карту и назвали в честь нашего самого младшего путешественника.
   - Пусть будет остров Васькин. Ура!
   Кто-то же называет что-то в честь кого-то. Чем мы хуже.   
   На Петухове  встали на ночевку. И вновь лучили. Закололи ельца и нескольких ершей. С дневным хариусом получилась отменная уха.

  12 августа 1988 г.
   « А река плывет, бежит куда-то. Плывут сибирские ребята. Навстречу утренней заре. По Ангаре, по Ангаре». Красивая песня, красивая Ангара.
  Остров Барнауль. В начале острова жилая (пока) деревня Фролова. Здесь есть магазин и пекарня. За поскотиной взлетно-посадочная полоса для Ан-2. Но убогость и неухоженность деревни глаз не радуют. Купили ведро молодой картошки и три литра молока. Все очень дорого. Одно слово, мокчены. Рукосуевы, Брюхановы, Логиновы или кто там еще?  Коренные ангарские фамилии. Ох, и прижимистый народец.  Умирая, мокчен даже сыну  ни когда не выдаст  рыбных зимовальных ям.  Ну а сын, естественно в отца. И так из поколения в поколение.
   Плот наш плыл, мы, подставив обнаженные тела под солнечный загар,  занимались своим любимым досугом.
   Серега издевался над младшими, Михалыч подстригал ногти, я читал  «Интердевочку» в журнальном варианте.  
   Очень уж были довольны младшие, когда у Сереги шест воткнулся в дно, а плот наехал на него. Серегу, как из пращи, запулило в холодную воду далеко от плота. Умора, да и только.
   - Вот, не будешь к нам лезть, - хохотали Тимка с Васей.

   Заночевали на острове Иголинда.

   13 августа 1988 г.
   Остров Сокольский, остров Усольцева с жилой деревней Усольцева, остров Сергушин, остров Сосновый – вот путь сегодняшнего дня. И еще один безымянный остров. Назвали его островом Тимки. Ура, ура, ура! Как приятно быть первооткрывателем.  Тимка смотрит в лоцию и улыбается часа два.
   В конце острова Сосновый встали на ночевку. Лучше бы назвать  его теперь островом Вырубовым или Пеньковым.
    Мы смотрели вперед и любовались открывшимися видами.  От нашего лагеря через протоку  возвышался красивый остров, с не менее красивым названием, Селенгинский. А на нем деревня Селенгино. Над домами величаво возвышался   купол церкви. Чуть в стороне от Селенгинского непримечательный, но симпатичный островок. Заглянули в лоцию и, не обнаружив его там, назвали островом Серегиным. Серега гордо ходил по берегу и время от времени не без удовольствия поглядывал в его сторону.  
   - Серега, пошли ужинать. Сколько можно звать.
   - Щас, щас.
   Мы его понимали.
   Ангара и острова погружались во тьму. И только последний луч заходящего солнца  отражался в яркой белизне нашего паруса.   
  Селенга, Селенгино – с бурятского переводится, как «железо». Раньше Ангару или Верхнюю Тунгуски заселяли буряты.

  14 августа 1988 г.
  Разрезая ангарскую волну, на всех парусах  мы подходили к Селенгинскому острову.  Вопреки ожиданию нас ни кто не встречал. Странно.  Парусники ведь не каждый день проплывают мимо. Это уже потом выяснили, что в некогда большой деревне в сто жилых дворов осталось пять семей пожилых пенсионеров. Им бы через Ангару в Паново сладиться за хлебом и  продуктами, а не стоять в  ожидании, когда мы соизволим сойти на землю.   
  Не деревня, а краеведческий музей под открытым небом. Потратили на осмотр не менее часа. Нашли баню по черному, кузницу с большими кожаными мехами. Создалось впечатление, что основное население покинуло Селенгино лет сто назад. Подошли и к большой деревянной церкви. Поразила укладка бревен и хорошее состояние храма. Все бревна поразительно точно подогнаны друг к другу. Нигде не обнаружили даже малейшей между ними щелки. Вася с Серегой не поленились, полезли на колокольню. Мы не рискнули, т.к. лестница внутри была несколько подгнившая.   

  - Эй, вы там, внизу,  залазьте, здесь так красиво, - орали они сверху.

Мы же читали прибитую к стене табличку «Исторический памятник, охраняется государством». Судя по ее возрасту, не сложно было догадаться, что прибита табличка намного позднее принятия решения, тем же государством, о строительстве ГЭС и затоплении этого уникального памятника водами все той же ГЭС.  К чему  и для кого такое лицемерие?  Поднимется вода, и поплывут, уложенные с такой любовью бревнышки, по Богучанскому морю в разные стороны. И кто ни будь, найдя и  прочитав эту табличку, даже не сообразит, какой такой памятник охраняет государство. Мало ли их по стране ненужных.     
  - Да не вздыхайте вы так, - проговорил подошедший к нам дед, - не то еще приходилось переживать. Переживем и это.
  - А куда вас теперь, отец?
  - Да мне-то ни куда. Надеюсь, хватит моей жизни до окончания строительства. Немного осталось, - дед присел на бревно, вытащил пачку «Прибоя», закурил.
  Попрощавшись с красивым островом Селенгинским и с его последними жителями, поплыли дальше. На душе присутствие  грусти.

  Любопытная информация. Жители Селенгино, не смотря на значительное расстояние, так же оказались свидетелями падения Тунгусского метеорита. Житель Селенгино Чакурцев Иван Иванович так описывает произошедшее событие: «Здесь окон много поломало… Зарево… Жаром будто охватило. Из этого зарева черный дым и грохот пошел, аж остров заколыхался… Зарево яркое получилось в воздухе. До земли было далеко. Когда дым разошелся, было три или четыре удара. Вся земля дрожала».

Остановились ночевать на острове Курейном. Остров большой. Луга. Сенокос в полном разгаре. На острове много покосников. В глубине озеро Большое. Поставили на ночь в него сеть.
   На левом берегу Ангары зона. Вся светится огнями, как большой город.

   15 августа 1988 г.
   В сеть попался линь и ондатра.
   - Вы когда ни будь ели ондатру ? – спросил  Михалыч.
   - Нет, - у нас ни когда раньше  не было и мысли ее попробовать.
   - В чем вопрос, я пробовал, вкуснятина.
   Мясо оказалось действительно очень даже съедобным. Мясо, как мясо. Ел я и собачатину и бельчатину, а вот ондатру, довелось  впервые.
   К концу дня доплыли лишь до конца острова. И остров оказался большой, и течение ни какое. Ветер – полный штиль. Встали лагерем в устье большой курьи с сильно мутной водой. Решили на завтра сделать дневку и порыбачить. Одним словом, внести разнообразие в наше путешествие. Поставили в курью сеть.
   Вечером  уселись играть в карты в «1001». Умели играть в эту игру все, за исключением Тимки. Научили и его.  Закончился вечер обильными Тимкиными слезами. Во всех играх он оказался в проигрыше.
  - Не переживай, ты же еще новичок, - пытались успокоить его.
  На что Тимофей только громче плакал, и глубже зарывался в верблюжий спальник.

  16 августа 1988 г.
  Дневка ! Эх, хорошо. Эх, благодать.
  Пол дня  с ребятней лазили вдоль всей курьи. Переставляли сеть, загоняли в нее палками рыбу. Рыбы наловили ведра два. А накупались, вообще до одурения. Вода в курье, не в пример ангарской, теплая.
  Вечером из соседней Пановой приплыла лодка с тремя мужиками. И так же как мы стали ставить сеть и загонять в нее палками рыбу. Потом за кружкой чая у нашего костра рассказали, что когда на Ангаре рыбалка не удается, едут в курью и без рыбы домой ни когда не возвращаются. На Ангаре же в этом месте хорошо ловится хариус. Едут рыбаки сюда даже из Усть-Илимска.
   Мужики уплыли, а я стал учить ребят, как правильно чистить рыбу. Им это настолько понравилось (Васе с Тимкой), что разделив между собой кучи с  рыбой, отослали меня с плота на берег отдыхать. Серега кружил вокруг них  на лодке и филонил.
     
     17 августа 1988 г.
     До свидания, Курейный.
     - Поднять паруса.
     Впереди остров Басковый. Название говорит само за себя. Не путайте с Колей Басковым. Басковый, значит красивый. Мы полностью с этим соглашаемся.   
     Ну, наконец-то. И мое имя было увековечено на карте. Отражаясь в зеркальной глади, остров Пашкин радостно провожал нас в дальнейшее плаванье.

     Отобедали на острове Малая Иринда и… вышли на большой Ангарский простор.

   Берега на километры неожиданно разошлись в разные стороны. И мы со своим плотом, как-то сразу ставшим детским корабликом, оказались по середине этого бескрайнего водного пространства, окантованного высокими уходящими в даль берегами. Длинная цепь островов, вдоль которых  плыли несколько дней, осталась позади. Впереди чистое русло реки. Мы вспомнили про галсы и стали ловить ветер. С беспокойством посматривали на фарватер. На наше счастье, на сколько хватало глаз, ни катеров, ни барж на реке не было видно.  Мало помалу правый, нужный нам берег, стал расти и приближаться. И через пару часов мы уже плыли вдоль него.
    
   Проплыли ручей Согра. На его берегах очередная зона. Заключенные рубят лес.
   Что-то загрустил и захандрил Вася. Лежа, уткнувшись в мешки с вещами, тихо плакал.
   - Что случилось?
   - Я хочу домой, я соскучился по маме.  
   Пытаясь его взбодрить, мы говорили, что путешествие скоро закончится, и плакать не надо, а надо вкушать прелести природы и многое чего другое говорили, с нашей точки зрения успокаивающее. Но все было безрезультатно. Вася не слышал и мыслями был дома.
   Мы, взрослые, пришли к выводу, что путешествие, подобное нашему,  дольше десяти дней  для маленьких становится им не в радость.   
   Настроение на судне неожиданно поднял пойманный мною хариус. Я тут же передал спиннинг с обманкой в Васины руки. Первый заброс, и вот уже Вася борется со здоровенным хариусом. А как же мама ? Мама подождет. Еще заброс. Васины глаза горят азартом. И еще один хариус. С другой стороны плота вот уже Михалыч тащит сильную рыбину. Вытаскивает на настил.
  - Эх, сорвалась, - досадно кричит Серега. Но  следующим забросом  и он вытаскивает хариуса.
  - Папа помогай, что стоишь, - командует мне Вася.
  Казалось бы, настроение на плоту поменялось наилучшим образом. Ан, нет. Если Вася улыбался во весь рот, то другой член нашей дружной команды Тимофей,  уселся на плот, уткнулся лицом в коленки и зарыдал навзрыд.
  - Чувашевы домой привезут много рыбы, а мы с тобой, папа, привезем мало, а-а-а.
   И лишь после того, как мы с Михалычем объяснили ему, что всю пойманную рыбу поделим поровну, Тимка кое-как  успокоился.
 От захватывающей рыбалки нас отвлекли крики с проплывающей мимо КСки (катера). Мужики стояли на палубе, что-то кричали нам, и махали руками в ту сторону, в которую несло наш плот. Мы посмотрели туда, и волосы зашевелились на наших головах. Впереди, в каких-то ста метрах  сквозь гряду камней,  бешеными потоками  прорывалась, бушевала и пенилась Ангара. Течение, шум и грохот порога  нарастали с каждой секундой.   Мы беспомощно стояли на плоту, ждали своей участи. Были бессильны, что либо предпринять.  Наш плот находился  полностью во власти реки.
  - Держись!
  Мощный язык  схватил наше судно и  устремил в пропасть между двумя огромными валунами-скалами. Затрещал каркас, жутко заскрипела резина  камер. Плот ударило в  дыбящийся впереди водяной вал. Мы присели и ухватились за мачту. Плот, как щепку подняло вверх и со всей силы  бросило в бурлящую пену. Мощная волна холодной воды накрыла плот.
  - Ребята, держитесь,  - кричали мы с Михалычем. Нас болтало из стороны в сторону, то подбрасывало, то кидало вниз. А мимо, совсем рядом, мелькали здоровенные камни порога. Удар, еще удар.
  Но, на наше счастье,  все закончилось так же внезапно, как и началось. Мы приходили в себя, стирали с лица воду и  смотрели на плывущие радом с плотом смытые волной вещи.
  - Уф, - вздохнули мы с Михалычем облегченно.
  - Ура! Вот это класс! Блин, почему порог такой маленький? – к нашему  неожиданному удивлению и недоумению  кричали от восторга ребята. Столько радости  на их лицах мы не видели ни разу за все время путешествия.  
  Почти до вечера  сидели и с горящими глазами обсуждали случившееся, суперское по их мнению, событие.  
  - Папа, правда, что завтра закончится наше путешествие? - спрашивал меня Вася.
  - Правда.
  - Жалко.
  - А как же дом и мама?
  - Ну ты чо не слушаешь?  - дернул его за рукав Серега. И Вася, оставив мой вопрос без внимания,  стал  с открытым ртом слушать о том, что вот если бы еще бы один такой порог, и как бы они  еще раз бесстрашно ныряли  в него и выныривали из него.  А потом еще один. И еще один. И каждый больше предыдущего.
  - А вот, если бы…, так мы бы…, - перебивали Серегу Тимка с Васей.  

  На берегу в трехстах метрах у зеков нижний склад. Готовят плоты. Столпились на берегу, что-то кричат в нашу сторону. Встречаться с ними у нас нет особой необходимости и тем более желания. Наш плот медленно несет мимо. Но, похоже, мы с нашим плотом, оказались для них заманчивой добычей. И вот уже от берега в нашу сторону плывет лодка. В ней трое зеков.  По реке летят выкрики: « …вынесем им смертный приговор, …жаль, что весла прикованы…». И т.д. и все на эту же тему. Нам не по себе.
  - Что будем делать? – спрашиваю  Михалыча.
  - Да черт его знает. Посмотрим.
  Но к встрече приготовились. Я пододвинул поближе топор, Михалыч раскрыл складешок и сунул в карман, ребята вооружились острогой.
  Зеки молча подплыли к плоту. За веслами двое крепких молодых ребят. На корме, весь в наколках, коренастый мужик постарше. Молча вышли. Завели пустой разговор. Кто, откуда, на что ловите. Мы поддерживали разговор, но ни на секунду не расслаблялись и были начеку. Глаза у зеков бегали и рыскали в поиске по плоту. До боли знакомый взгляд. Довелось в свое время на Северном Урале целых два месяца сталкиваться вот с таким же взглядом. После этих встреч что ни будь да пропадало их вещей и продуктов.
  По-видимому ни чего привлекательного на плоту не бросилось в глаза, тем более что плот сносило все дальше и дальше, и зеки, спросив сколько время, отчалили. По воде донеслись слова молодого к старшему: «Надо было хоть резиновую лодку забрать».
  Какое-то время  под неприятным впечатлением мы плыли молча. Но затем заметили, что день близится к концу. Над Ангарой розовел закат.
 Причалили к берегу, теперь уже к коренному,  на очередную ночевку.  

 18 августа 1988 г.
 Последний день нашего путешествия. Приняли решение доплыть до Мозговой (Верхняя Кежма) и с подбазы нефтяников на вертолете домой.
  И тут вспомнили, что на нашей карте нет острова названного в честь Михалыча. Что делать? На реке не было не только безымянного острова, но вообще не было ни каких островов. Проявили смекалку и выход нашли.  Славкины заросли камыша были обозначены на карте.
  Плаванье этого дня отличалось от предыдущих нудностью, вследствии непривлекательности и однообразия берегового ландшафта. А так же слабости течения и отсутствия попутного ветра.
  Но, не смотря на вышеперечисленные трудности, к вечеру мы были в Мозговой. Причалили наше парусное судно в устье речки на виду у всей деревни. Через пять минут нас уже окружала местная ребятня.
   - Вы откуда плывете?
   - С Тихого океана.
   - Ни фига себе!

   Михалыч сходил к нефтяникам, узнал, что завтра будет нужный нам борт, договорился с ужином. И мы пошли прошвырнуться по Мозговой.
 Деревня очень старая. Над домами на горе еще сохранилась большая деревянная церковь. Но не действующая. Почерневшая дверь заколочена крест-накрест досками. Купол кое где прогнил.
  Вспомнился Рыбаков с его «Детьми Арбата». Как раз в эту Мозговую и попал в сталинскую ссылку герой его романа.  
  Нефтяники  на ужин нас до отвала накормили бигусом. От которого всю
ночь всем было плохо.

  19 августа 1988 г.
  Ранним утром, бросив родной парусник на рейде, ушли на вертолетку.
  Уже сверху смотрели на наше детище, сиротливо стоявшее на приколе в устье реки Верхняя Кежма . Было немного грустно.
   Через полтора часа мы были в Богучанах.
   А в это время на Ангаре рядом с деревней Ярки  весь коллектив нашей Богучанской геофизической экспедиции праздновал ее 20-ти летие.  

   P.S : Когда по воспоминаниям описывалось это путешествие Михалыча уже не было в живых. Лет через пять случился инфаркт, а еще через год обнаружили рак. Тимка уже взрослым  увлекся наркотиками, Пытался застрелиться. Остался инвалидом. Ослеп.
     Вася закончил институт. Женился.
    Серега несколько лет помотался по стране и вернулся в Барнаул. Женился. Растут сын и дочка.