Михаил Фотин
ОЛЕНЬ
Во время миграции северного оленя был на охоте такой случай. Я стоял на перешейке между двух озерков недалеко от газопровода. Путь оленей пересекали нитки газопровода Месояха – Норильск, люди сделали несколько проходов, под трубами, для оленей. Стадо голов двадцать, не торопясь, продвигалось вдоль труб. Один рогач свернул на перешеек, ширина прохода была метра три, четыре и покрыта редкими кустиками ольховника. Пройдя половину пути, он увидел меня, реакция была мгновенной…., прыжок в сторону, а там тонкий лёд. Ноги оленя видимо до дна не достали, бык прямо в воде сделал ещё один прыжок в сторону, но предательский лед был очень тонок. Прыжок и ещё прыжок, и ещё – лёд под ним проламывается.
Мне стало не по себе от такой картины, это надо же, столько силы и стремления к жизни. Я стоял с ружьём и смотрел, как молодость зверя боролась с природой, во мне что-то происходило. Олень, выпрыгивая, и проваливаясь, обогнув по дуге метров семьдесят, видно было, он очень устал. Поймав ногами дно, из последних сил выпрыгнул на берег, высотой около метра, и встал, ноги его подрагивали, под шкурой перекатывались волны мускулатуры. Олень обречённо оглянулся в мою сторону, в глазах стояла такая тоска – он сдался…
В душе моей произошёл, какой-то надлом: - Да что я с голоду умираю что ли, как он бьётся за свою жизнь, как он хочет жить – Пусть - Живет! Повесив ружьё на плечо, я смотрел, что он будет делать, олень вдруг понял - его отпускают, и прекрасная тундра, его любимая тундра с ягелем и всем живым снова будет окружать его, сделав несмелый шаг, бык опять оглянулся, в глазах тоски уже не было, а появилась надежда. Отойдя метров на сорок, олень снова оглянулся, встрепенулся, дрожь пробежала по всему его телу, и он медленно, медленно, гордо подняв, голову побежал. Это уже был совершенно другой олень, красавец, полный надежд и готовый к своей трудной, но такой прекрасной жизни. Отбежав метров на пятьсот, олень в последний раз оглянулся и исчез…
МИФОН 2010 г. Братск
ТУРУХТАН
Однажды в прекрасную погоду ясным солнечным днем на склоне сопки в небольшой впадинке Я увидел такое чудо: буквально в нескольких метрах от меня шел «спектакль любви». В тундре есть птица: - Турухтан, и я подглядел прекрасные танцы этих чудо-птиц. Самочки, как и положено дамам, расположились почти по кругу, а «кавалеры», разбившись на пары, танцевали, танцевали, танцева-а-ли. С большими жабо, развевающимися перьями разных цветов и оттенков, причем расцветка каждого «жениха» была прекрасна и значимо отличалась от другого. Движения петушков – это, что-то неповторимое, каждый поочередно поднимал «лапку» вперед, сгибая в колене, одновременно поднимался на другой и при этом вытягивая шею. Воротник бойца развевался словно шарф, сотканный из воздуха и невидимой пыльцы радуги. Всё вместе - это было божественно и чудо как хорошо. Там, в тундре Я поклялся никогда в жизни не поднимать ружья на таких милых и прекрасных птиц.
МИФОН 2010 г. Братск
Н А Л И М
Расскажу одну историю – как я встретился в тундре с налимом, именно встретился, я не оговорился. Мы втроём пошли на рыбалку в район речки Косой, день как говорят, не задался, рыба взяла выходной и чихать хотела на наши сети. Побив изрядно ноги, натрудив плечи мы пошли, несолоно хлебавши восвояси. Подходя к разрушенному мостику через какой-то ручеёк, я решил попить, спустившись и нагнувшись боковым зрением засек, какое - то движение. Оглянувшись даже слегка вздрогнул среди камней в маленькой лужице ворочался здоровенный НАЛИМ – красавец – весь в каких-то желтых, чёрных с зеленоватым отливом пятнах, пузо белое с желтинкой, морда плосковатая с широко расставленными глазами, с толстыми усищами. Он, положив на плоский камень морду-лица, открывал и закрывал пасть, водичка, перетекая с камешка на камешек, попадала прямо ему в рот. Присмотревшись, я оторопел, в этой водичке было видимо – не видимо молоди рыбы, она по осени с нерестилищ скатывается в большие озера и реки. Вот этот нахал и устроил ресторан в тундре, ему лень уже плавать он, лежа на боку, обедал… Я позвал мужиков они подошли, стуча сапогами об камни, эта нахальная морда на нас ноль внимания, налим принимал пищу и ему было глубоко наплевать на праздношатающихся бездельников. Как он оказался в этой ложбинке непонятно, до ручья было около десяти метров, почти голых камней, вода журчала между ними……
МИФОН 2010 г. Братск
К О Р Ю Ш К А
Когда начинался сезон корюшки, на электричку в Кайеркане трудно было попасть, истинные любители рыбалки приезжали в Норильск, что бы попасть в вагон. Ну вот, сели. Сразу видно, народ собрался разномастный, Кто-то примащивается поудобнее покемарить, кого-то сразу начинает мучить «жестокая жажда», но таких немного. Основной костяк, это - крепенькие, вполне симпатичные мужички – сибирячки, одетые основательно, снаряжение выверено до последней мелочи, многие везут своих детей. Вот кого нужно приветствовать, нигде не происходит большего сближения, чем на рыбалке, Отцов и Сыновей. Уселись, потеснились, и начинается самое интересное: разговоры о прошлой рыбалке. «Вот в прошлый раз поймал 230 штук, а Витька так тот штук 300 с хвостиком. А хвостик сколько? Да примерно 180 штук. Врёшь! Да провалиться мне на этом месте». Такие разговоры, или подобные им велись по всему составу, а вагонов во время «Хода корюшки» сцепляли больше чем обычно. БОЛЬШОЕ СПАСИБО – НОРИЛЬСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ – запоздалое, но от всей души. В Дудинке вагоны не закрывали на крепкие запоры, как обычно всё делалось по всей России «в заботе о народе». Рыбаки приехавшие, уходили на встречу со своей удачей или не удачей, как кому повезёт, а навстречу шли те, кому повезло, а может не очень. Вот кто проникался благодарностью железнодорожникам, когда замерзший, усталый попадаешь в тёплый вагон, счастье в тебя проникает, в каждую клеточку твоего измученного, бренного тела. Ещё раз Огромное Спасибо НЖД – от всех рыбаков! Вообще Норильской Железной Дороге можно петь оды. Представьте вы усталый, измотанный идете по тундре, до станции далековато, а электричка вот она, махнешь рукой и, о счастье, состав остановился. Машинист объявляет: "техническая остановка". Сколько раз охотники, рыбаки поднимали тосты за работников – НЖД – не счесть.
ЕНИСЕЙ – приехавшие рыбаки устремляются на лёд, не которые сворачивают невдалеке от Дудинского вокзала, а другие идут подальше вниз, по реке, «там рыбы гораздо больше, и конечно она крупней и слаще». Рыбы бывает действительно очень много, если попадешь в «струю», я раза два – три попадал, видимо шли очень большие косяки. Когда идут большие косяки корюшки, вся другая рыба в Енисее разбегается, «словно тараканы» прячется по ямам и заводям. Не зря у этой не большой (160 – 180 гр.) рыбки, второе название «ЗУБАТКА», и есть - небольшие, но самые настоящие зубы, и если какая рыбина попала в косяк, через малое время на дно падает обглоданный скелет. Корюшка идет на нерест около месяца, а может больше, видимо это зависит от многих факторов, какое раздолье, мужики берут отпуска, отгулы и на всех предприятиях, во всех курилках, пив барах только и слышно – корюшка, зубатка, а как она огурцом пахнет – это же сказка. По приходу на лед, рыбаки начинают искать - То, заветное местечко, где непременно ЕГО - фарт, в виде большого количества «хвостов», ему обязательно привалит, но фарт он и есть фарт. Природа дает маленькие радости, буквально всем жителям Севера, от мала - до велика. На этой рыбалке, можно встретить, юношей - от 6 лет и до едва способных ходить старцев. Девушек, девочек, женщин и старушек, да таких шустрых видал, что диву даёшься, откуда берутся. Лунки, старается опытный рыбак не бурить, а так проскочить на халяву, т е занять уже готовую, пробурить лёд толщиной в два и более метров, это я вам скажу труд, да ещё какой труд. В связи с зимней навигацией лёд на Енисее по фарватеру поколотый и получаются, почти не проходимые торосы, но там, зато, не глубоко промерзает, и бурить почти не надо. Со стороны наблюдаешь: - Идёт рыбачек, огромный рюкзак телепает бедолагу из стороны – в сторону. В руках ледобур или пешня, за «Воротником, Буль – Буль», ноги разъезжаются, скользят. Он падает, но упорно карабкается, идет туда - не знаю куда, в надежде поймать, то - не знаю что. Однажды был такой случай: мороз давил градусов под 40, простояв впустую около лунки, изрядно замёрзнув, решил, пойду, погреюсь в электричку, сматываю удочку. И в это время, хватают мормышки сразу две рыбки, сердечко моё затрепыхалось, холод сразу, как бы отодвинулся, но, увы – кроме этих двух «сучек» больше даже поклёвки не было, а примерно через час, у меня уже «зуб на глаз не попадал» от холода. Но всё же удача настойчивых вознаграждает. Рыбак бурил лунку, «Ленинградским кольцевым буром». Этот бур вырезает в толще льда, лунку диаметром примерно 200 мм, а внутренний лед, как бы столбом потом водой выталкивает, и вот, пробурил мужик лёд, а когда столб ледяной выскочил, толпа ахнула: внутри столба льда был здоровенный – НАЛИМ, вмороженный мордой вверх. Видимо его поймал другой рыбак, но лунка была мала и удача досталась другому. Этот столб с налимом видело и фотографировало множество рыбаков. Ещё история про налима: во время хода корюшки, как правило, истинные рыбаки настраивают донные закидушки, конструкции бывают самые фантастические. В этот раз, у мужика была достаточно примитивная, сто метров лески 1,5 мм диаметром, намотано на большой челнок, на конце привязана гирька от настенных часов, поводок стальной с блесной и мощным тройником, вот и вся прилада. В какой то момент мужики стали собираться в кучу, а посредине один рыбак вытаскивал уже второго налима, толпа с криками поддержки и советами, окружила «счастливчика», а он вытащив очередную рыбину, суетливо, не глядя ни на кого, отцеплял добычу и снова бросал гирьку в воду, ударив три раза по дну грузом, мужик, выбирал снасть и там, на зависть всей толпе опять сидел Налим, их уже была навалена целая куча, вокруг лунки весь лед был красный от крови, а он всё кидал и кидал. Где - то на семнадцатом или девятнадцатом к мужику подошел пацан: "Дяденька дай маленького налимчика!" Дяденька послал мальчика гулять, и толпа рыбаков, минуту назад завидовавшая «Счастливчику», моментально стала рассасываться, потеряв всякий интерес к «Жадюге», а он продолжал таскать налимов одного за другим. Всего в тот раз он поймал более 130 килограммов рыбы, потом я узнал об этом.
КОРЮШКА – это маленькая, серебристая и такая шустрая, красивая рыбка, свежевыловленная пахнет, изумительно - ОГУРЦАМИ – многие благородные породы северных рыб, имеют этот запах. Ловить разрешалось 60 штук любому, а имеющему охотничий билет 100 хвостов. Я перевыполнял норму всего раза четыре – шесть, т.е. ловил более ста штук. Раза два поймав значительно больше сотни, отчитывал норму, а остальные отдавал менее удачливому рыбаку, по обоюдному согласию, за стакан «водочки и по возможности, за бутер с салом». Прямо на льду делали «сагудай»: рыбу резали на 3 - 4 кусочка, не много соли, уксус (или эссенция), перец красный и чёрный, на любителя – добавляется масло подсолнечное и «королевская закусь» готова, а ещё свежий чай заваренный тут же, мамкины пирожки, теплая погода, яркий солнечный денёк – жить-то, как хочется, и долго…. Если слегка подсоленную зубатку повесить вертикально на солнышке, буквально на полчасика, а потом перевернуть, и ещё немного подсушить. Деликатес получается, пальчики оближешь, на просвет золотистая, на вкус – отменная, не стыдно угостить даже друга. А к пиву! Слюнки и сейчас текут!! Когда выдавались особо удачные дни - рыбы налавливали почти все норму, а у кого не получилось, могли подтовариться у дудинцев, за «жидкую валюту». Рыбаков в Дудинку приезжало, особенно в выходные, несметное количество, тысячи человек! Бывали и курьёзные случаи: Поставили мужички палатку возле самого фарватера, а через не которое время с низовьев подошёл сухогруз, идущий на Игарку. «Гуделка», у него очень мощная, один выглянул «а, объедет», но когда под палаткой начал трещать лёд «очко сыграло» выскакивали без шуб, и курток, а палатка, сверкнув красным боком, сложилась и счастливо утонула в речной пучине, под треск льдин. Особо счастливыми считались ТЕ, кому удавалось выловить НЕЛЬМУ – рыбную царицу, но таких бывало не много, мне такая рыба попадалась всего два раза и то летом.
ДУДИНКА на долгое время становится «Меккой» куда непременно должен съездить каждый, уважающий себя житель - БОЛЬШОГО НОРИЛЬСКА, и едут, на всех видах транспорта. Был такой случай: - Из Дудинки под вечер выехали на автобусе, при выезде из города не помню, как, но разбилось лобовое стекло, причём со стороны водителя, и как всегда началась пурга. Людей в автобусе было человек двадцать, водитель остановил идущую следом машину и предложил пассажирам пересесть, но когда мы узнали, что он погонит автобус в Норильск, из машины не вышел ни один человек. Даже девушка с парнем ехали, и она - наотрез отказалась, Я как Все, в этом автобусе видимо не было равнодушных и трусливых. Водителя - утеплили посерьёзнее, на лицо одели подшлемник, на ватник одели какой-то брезентовый плащ, задом – наперёд, шубенки на руки, унты на ноги, и вперед. Автобус ехал не быстро, но шел, продвигался к Норильску, и наверняка, все пассажиры в душе чувствовали себя, всё - таки Я – ЧЕЛОВЕК, не бросил попутчика в беде, даже природа сдалась. Когда подъехали к Кайеркану, блеснули последние лучики солнца, и мы поняли – Победили! – Не удалось, погоде и случаю поизгаляться над СЕВЕРЯНАМИ.
М И Ф О Н 2011 г. Братск
Сплав по Южному Ерголаху
Натужно ревя двигателем, машина остановилась, дальше дороги не было. «Мужики, теперь ножками», - сказал водила. С высоты сопки, вид открывался неплохой. Тундра еще не успела полностью раскраситься, была как девчушка в веснушках, но уже можно догадаться, что скоро эта девчушка распустит косу, встанет в полный рост, и люди ахнут от небывалой красоты. Мужики тем временем раскрыли свои рюкзаки, подкрепились слегка, выпили и пошли … Тундра на каждый шаг отвечала: «Чафк, чафк, чафк», ноги проваливались по щиколотку. Появились комарики, комары, комарищи, они так славно пели, что все гудело. Они радовались и танцевали самозабвенно: «Ура, жратва идет, целых пять мужиков, вот наедимся до отвала». Впереди шел Александр, высокий, стройный, с огромным рюкзаком, он как Сусанин вел нашу группу по одному ему известному маршруту. Через несколько часов мы спустились в долину реки Ерголах, это был конец пешего маршрута, начинался водный. По нашему плану мы должны по Ерголаху на резиновых лодках спуститься до его слияния с речкой Дудинкой. На перекуре Саша нас начал инструктировать, как сберечь дно лодки при переходе через шиверы, перекаты и пороги. В опасных местах нужно было ноги забрасывать на борта лодки, чтобы уменьшить нагрузку на днище. Подкрепившись, накачав лодки, наш маленький караван тронулся в неизвестность. Александр впереди за ним, Володя и Виктор потом мы я и Валера.
На очередной остановке Саша попросил прислушаться, на реке раздавался какой-то шум, и течение заметно усилилось. «Ну, мужики, вот и пришло время, узнать о себе немного больше, чем до этого знали». Впереди хороший порог, проходить его нужно по самой стремнине, по самым «барашечкам», тогда проскочишь. Лодки по возможности облегчили: один плывет, второй идет по берегу с рюкзаком. Лодка Александра плыла первой, за ним Володя, я замыкал. Река крепчала, рокот и гул нарастал, течение стремительно несло нас прямо на отвесную скалу. Первая «Омега» подлетев к скале, встала почти вертикально и… пропала за волной, через несколько секунд вторая лодка повторила этот поистине жуткий трюк. Этих секунд мне хватило, чтобы вспомнить всю мою жизнь. Я мысленно попросил Бога простить грешника. Вода кипела, ревела, бесилась: «Как посмел он на этом утлом суденышке сунуться в разгул стихии?». От скалы почти на 90 градусов поток развернул меня и бросил вниз на огромные валуны, торчащие, словно зубы очень злой и голодной акулы, а пена от этих валунов закручивалась в жгуты, шипела и плевалась. Перепад высот составил метров 3-5 на расстоянии 400-500 метров.
Когда река поняла, что мы проскочили, она успокоилась и выплюнула нас на остров. Здесь мы отдышались, стали проверять потери, ощупывать штаны. Лодка Володи пострадала изрядно, днище украшала дыра длинной полметра, как будто Нептун зацепил своим трезубцем. Заклеив лодку и наскоро перекусив, мы отправились дальше покорять просторы любимой тундры и мужественно бороться со всеми «сюрпризами» реки. Истинные любители тундры и Севера знают, что это такое - тундра, мошка, комары и болота.
Прошли ещё почти сутки, наше продвижение вперёд продолжалось, а река, извиваясь и ускоряясь, становилась полноводней, в воздухе нагнеталось какое-то напряжение, и нарастал гул. Саша показал на берег, мы высадились. «Ну вот, мужики, мы и дошли до самого опасного места, впереди почти два километра сплошных порогов, не проходимых, очень злых к таким слабым букашкам как человек». Рев и гул был слышен задолго до подхода, дальше идем правым берегом, нужно внимательно следить за командами, не отставать. Течение всё ускоряло свой бег, гул нарастал с каждой минутой, а река, словно огромная анаконда, извивалась, и волны перекатывались как мускулатура змеи и звали: «Ну попробуй, поборись». Здравый смысл подсказывал: «Не связывайся, проглотит, даже не выплюнет.
Начало ущелья выглядело так: по правому берегу, словно в амфитеатре, полукругом был выход скальника с карнизом почти посередине. На этом карнизе было большое гнездо орла, перед стеной - пляж, усыпанный мелкими камушками. Видимо ледоходы каждый год старательно точили окрестные скалы, перетирали камни, вымывали землю, вода боролась и улучшала своё ложе. От правого берега и почти до левого лежала огромная плита, края её были зализаны, скруглёны, так и хотелось их погладить. Водичка перетекала по этой плите, так ласково переливаясь, поблескивая на солнышке, ну прямо идиллия, а вокруг был сущий ад, вода ревела, гудела, рвалась из этого созданного природой водохранилища по узкому прорану между плитой и скалами левого берега. Мы собрались, уложили весь бутор и пошли в обход по тропе, река в ущелье бушевала и радовалась: «Напугала, ушли…». Комары от удовольствия пели, что их обед опять с ними. Мы прошли километра два вдоль ущелья, вода в нем бесновалась, ворочала камни, грохот стоял жуткий. Впереди показались сделанные грубовато, но крепко, стол и скамейки. Вокруг все было вытоптано, а в стороне на большой поляне - следы посадки вертолёта. К реке вела тропа, она круто спускалась на пляж. Мы решили остановиться на отдых и рыбалку. Развели костер, поставили чай и воду на уху, двое - сразу спать, двое - к водопаду на рыбалку. Через пару часов Александр и Володя принесли почти полный мешок хариуса, потом пошли мы, я и Виктор, по пути поставили очень «смешную» сеть из толстой нитки, ячея 25х25.
О водопаде расскажу подробнее, если конечно хватит слов и памяти - зрительной и эмоциональной. Ущелье заканчивалось водопадом высотой метров 7-8, оно было укутано белой пеной и огромной радугой, словно диадема, брызги сверкали на солнце как россыпи уральских самоцветов. Всё это великолепие казалось приданным богатой принцессы. У подножия этого сказочного потока была чаша, наполненная чем-то неимоверно красивым, цвета от нежнейшего голубого до сине-чёрного. Это был знаменитый «аквариум», к нему мы шли почти трое суток без сна и нормального отдыха, через шиверы и пороги, кормили несметные полчища мошки и комаров. Вот она знаменитая рыбалка в «аквариуме». Глубина этой чаши, по словам Александра, была метров 50-70, а на дне стояли столбы, выточенные водой и песком. Смотреть в глубину было жутковато, от неё веяло холодом и чем-то враждебным, так бывает во сне или в детстве, когда в животе холодеет, а любопытство толкает – посмотри… Бррр.
Вода по чаше крутилась, на поверхности расходились круги от столбов, как вспучивается в кастрюле перед закипанием. Пошумев ещё немного на шивере, река успокаивалась и плавно поворачивала за очередной поворот, к новым порогам, к новым встречам с ручьями и реками: Дудинкой и батюшкой Енисеем, а дальше в необъятных просторах сибирского Крайнего Севера с самим Великим Северным Океаном!
На правом берегу, если подниматься от пляжа к водопаду, на скалах есть несколько удобных карманов для рыбалки, словно какой-то великан поработал зубилом и выдолбил эту впадинку. Удилища были телескопические, снасть простая, мушки самые примитивные, хариуса ловили внахлыст, без поплавков и грузил, но всё работало исключительно. Рыба не клевала, а хватала мушки, вылетая из глубины, цепляясь иногда по две. Азарт нарастал с каждой пойманной рыбиной, потому что думалось: «А вот следующая будет непременно больше».
Хариус шел на нерест в верховья речек, ручьёв и озер, водопад - это препятствие, но не может какое-то препятствие остановить зов «вечной любви», зов природы к размножению. В генетической памяти природа заложила этим красавцам плёсы с чистейшей холодной водичкой, с нежнейшим песочком, на котором зародилась и выросла из икринок эта чудесная, красивая и такая сильная рыба. Хищник, но такой прекрасный. Погода была просто прелесть, солнце стояло почти в зените, вода в аквариуме перекатывалась словно серебро, и из этой сказочной красоты, откуда-то из глубины стремительно вылетала рыбина, хватала мушку, рывок в сторону. Какое сердце рыбака равнодушно это выдержит? В азарте я не замечал ничего вокруг. Когда на груди присосался паут, я ударом сбил его в воду и от неожиданности вздрогнул. Из глубины стремительно вылетел здоровенный хариус, с сильным всплеском схватил паута и исчез. Мои поводки на удочке такого удальца явно не выдержали бы. Я бросил камёшек в сторону Виктора, он обернулся, прихлопнув паута, бросил в воду. Увидев результат, Витек махом сообразил, что делать. И вот тут началась рыбалка, какой я никогда не видел. Наловив примерно мешок, решили, что хватит, и пошли к костру. И тут увидели, что в сети сидит что–то весьма большое. Взяли лодку спустились к сети, там облокотившись на сеть, балдела здоровенная рыбина. Она зацепилась грудным плавником и отдыхала. Если бы она подозревала, что мы такие подлые и вытащим её из родной стихии в момент кайфа, хрен бы что у нас вышло, ушла бы свободно через порог. Захватив низ сети, перехватывая и пропуская сеть через лодку, я втащил рыбину и сделал укол ножом в хребет за головой, только после этого зверюгу выпутал. Этого зверя звали ленок. Дома, когда взвесил уже потрошеного, вес был - три килограмма четыреста пятьдесят граммов, я в своей жизни не ловил большего экземпляра. Всего мы поймали в «аквариуме» около 9 ведер хариуса и одного ленка.
Через полусуток мы вышли к слиянию рек: Дудинки и Ерголаха, там передохнув, взяли курс, на аэропорт Алыкель. Этот пеший переход дался очень тяжело, рюкзаки заметно потяжелели, погода сломалась напрочь, шел непрерывный дождь. Выползли в Алыкель измотанные до предела, на плечах синяки и кровоподтёки от рюкзаков не сходили несколько дней. Когда дома опухшего (от сырости и холода), искусанного комарами, мошкой, грязного, до смерти - уставшего, жена спросила: «Ещё пойдешь?». Заплетающимся языком ответил: «Пойду!».
МИФОН 2010 г. Братск